ПАМЯТНИК ИЗ МУЗЫКАЛЬНОГО ПЕРЕУЛКА
Один из немногих киевских дореволюционных памятников, сохранившихся до наших дней
По улице Прорезной, недалеко от перекрестка с ул. Б. Гринченко - дома с метростроевцами" (Прорезная, 8) до войны находился Музыкальный переулок, в котором располагалось здание бывшей консерватории. Переулок от улицы Прорезной вел в тупик в сторону консерватории (сейчас это арка справа от казино с театром, направление упирается в забор Укртелерадио).
Сейчас этого переулка не существует – разрушен 24 сентября 1941 года вместе с другими зданиями на Прорезной и Крещатике, а вот памятник, который стоял перед зданием консерватории, выжил.
В ХІХ веке на улице Прорезной (которая тогда называлась Васильчиковской), по правой стороне со стороны Крещатика, чуть выше от углового здания, где располагалась кофейня-кондитерская «Жорж» (а позже Первое Российское страховое общество), находилось киевское общественное собрание. 18 января 1868 года здесь была открыта первая в Киеве музыкальная школа Русского музыкального общества (РМО; с 1868 – Императорское русское музыкальное общество - ИРМО, музыкально-просветительская организация в России второй половины 19 – начала 20 вв., ставившая целью сделать серьезную музыку доступной широкой публике и способствовать распространению музыкального образования, прекратило свое существование после 1917).
Внутрь квартала вел небольшой проезд между домами, который собственного названия не имел.
28 июня 1873 года внутри углового квартала между улицами Васильчиковской (Прорезной) и Крещатиком состоялась торжественная закладка нового здания музыкальной школы. Как писал один из ее учредителей Н. Богданов, составление сметы и сама постройка здания произведена академиком архитектуры А.Я. Шилле безвозмездно.
Здание было построено в стиле барокко. Два этажа украшали экзотические мансарды, крышу венчала небольшая башенка, были красиво обработаны стены. Школа получила возможность открыть общеобразовательные классы, увеличить число учащихся, проводить концерты.
В 1874 году Киевская городская Дума выделила 300 рублей на устройство тротуара от Васильчиковской улицы к зданию музыкальной школы. Так окончательно сформировался Музыкальный переулок.
В 1883 года школа преобразована в музыкальное училище.
К 100-летию русского композитора Михаила Ивановича Глинки городские власти решили в его честь поставить памятник. Проект памятника был выполнен архитектором Владимиром Николаевым. Памятник представлял собой бронзовый бюст композитора на постаменте из лабрадорита. Предполагалось открыть памятник к юбилею - 20 мая 1904 года. Однако, вследствие разной волокиты, к указанному времени осуществить задуманное не удалось.
Бюст был установлен перед зданием музыкального училища и освящён лишь 21 декабря 1910 года.
16 ноября 1913 года музыкальное училище преобразовано в консерваторию. С самого начала ее деятельность была связана со многими именами выдающихся деятелей музыкальной культуры: Антоном и Николаем Рубинштейнами, П. Чайковским, С. Рахманиновым и другими, которые давали концерты для студентов и преподавателей консерватории. К реорганизации учреждения были причастны меценаты Терещенки, в частности, Михаил Терещенко, почитатель музыки, поэзии и театра. Новый статус заведения диктовал последующие изменения. По словам директора консерватории, композитора Рейнгольда Глиера, в 1914 году были проведены «реформы, способствовавшие повышению качества преподавания, и усилены требования к студентам».
В 1934 г. при консерватории открылись музыкальное училище и музыкальная школа.
В 1935 г. архитектор Иосиф Каракис перпендикулярно к старому корпусу пристроил обширное помещение для музыкальной школы с концертным залом.
В 1940 году Киевской консерватории было присвоено имя Петра Чайковского.
В сентябре 1941 г. все дома в Музыкальном переулке были взорваны или сгорели, но памятник Глинке уцелел и в годы войны бронзовый бюст на постаменте из лабрадорита никем тронут не был.
Ирина Хорошунова. ПЕРВЫЙ ГОД ВОЙНЫ. Киевские записки 8 октября 1941 г., среда
Вечером шестого мы ходили на развалины консерватории.
По бывшему Музыкальному переулку страшно идти. Там с двух сторон свесились остовы прежних домов, и каждую минуту могут рухнуть отвесные обгорелые стены. Они стоят, не укрепленные ничем, а в оскаленные обглоданные огнем просветы окон светится небо. За стенами нет ничего, кроме обломков кирпичей и штукатурки.
В доме, что по правую сторону переулка, был взрыв. Там рухнуло все и лежит бесформенной массой на бывшей мостовой. Остов консерватории сохранился. Сохранились и наружные стены ее нового здания. И даже вышка, которой заканчивался вход в него, сохранилась. У входа кто-то поставил ряд кресел, стоявших раньше в вестибюле. Они уцелели. В оставшейся правой части нижнего вестибюля, как ни странно, остались зеркала у вешалок. Они не лопнули от огня, но одно, по-видимому, кто-то уже утащил. Унесли и рояль, что стоял у кабинета звукозаписи.
И все как будто знакомое, а в действительности нет ничего. В окнах, что над лестницей, сохранились рамы и осколки стекол. Даже одна из штор обгорела сверху, а потом, по-видимому, погасла и осталась висеть, полусожженная.
По другой лестнице можно подняться к самой библиотеке, которая вся обрушилась вниз. Может быть, под грудой обломков и сохранилось хоть что-нибудь из книг или нот. Но нужно разрыть эти груды обломков. Кто и когда это сделает?
Сгорел и подвал, куда спрятали пластинки и оркестровки. Кто знал, что если бы все это сложили со стороны кабинета звукозаписи, все сохранилось бы? Кто мог это предвидеть? А пластинки так стоят, как стояли. Но это не они. Это только пепел сохранил их форму и разрушается при первом прикосновении. Сохранилась лишь картотека исторического кабинета. Зачем она теперь?
Жутко и грустно делается, когда стоишь среди этих развалин, которые очень знакомы и которых больше нельзя узнать. Героические усилия студентов, живших в общежитии, ничему не помогли. Они срывали деревянные части окон старого здания, когда горел почтамт, отбрасывали огромные головешки горящих балок, летевшие на консерваторию, но пожар начался и со стороны ломбарда.
Консерватории больше нет. Только ветер наполняет безжизненной жизнью развалины. Это он скрипит остатками оконных рам и шатает металлические остовы люстр.
Когда-то здесь была жизнь, музыка. Сейчас мертвая тишина гигантского кладбища, которое грудой бесформенных развалин протянулось на сотни метров вокруг. В старом здании консерватории сгорело все, все провалилось. Остались лишь обгоревшие стены и небо над ними. А памятник Глинке цел.
После войны дома в переулке восстанавливать не стали, консерватория переехала в отстроенное здание бывшей гостиницы «Континенталь» на улицу Карла Маркса (бывшая Николаевская, ныне - Городецкого). От улицы Прорезной (в советские годы она носила имя Свердлова), продолжая Пушкинскую выше бывшего Музыкального переулка проложили улицу Гринченко, по которой можно выйти к Дому архитектора и к нынешнему Майдану Незалежности.
В 1955 году памятник Глинке был перенесён в Мариинский парк.
«Когда гуляешь, можно подойти к памятнику, пройти по маленькой аллейке вечнозеленых деревьев, ведущих к нему, и 99% вероятности, что ты будешь здесь один. Не людное место в людном парке. Что-то в этом есть».
«Був вересень, 1941 рік, увійшли німці - й славетні київські чекісти-партизани все «прибрали»... Скільки ж тон тротилу пішло... Єдиний знак тієї пори - бюст Глінки в Маріїнському парку. Він стояв перед консерваторією - тією правдивою консерваторією, що гриміла до війни в Музичному провулку, ріг Прорізної. Хіба хто не знає, чому городовий Небаба з «Золотого теляти» став музичним критиком? Правильна відповідь: бо стояв на розі Прорізної та Хрещатика, за спиною маючи Музичний провулок зі старою консерваторією. Страж порядку стільки наслухався музичних опусів упродовж чергувань, що мимоволі став розумiтися у класиці.» Олексій Зотиков «Сумне тріо з Пушкінської»
Материалы Нюрнбергского процесса
ИЗ СООБЩЕНИЯ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ КОМИССИИ О РАЗРУШЕНИЯХ И ЗВЕРСТВАХ, СОВЕРШЕННЫХ НЕМЕЦКО-ФАШИСТСКИМИ ЗАХВАТЧИКАМИ В ГОРОДЕ КИЕВЕ [Документ СССР-9]
"Фашистские варвары сожгли в Киеве здание драматического театра Красной Армии на 1000 мест, театральный институт, консерваторию, в которой сгорели инструменты, богатейшая библиотека и все оборудование; взорвали прекрасное здание цирка на 2500 мест; сожгли со всем оборудованием Театр юного зрителя имени М. Горького; уничтожили Еврейский театр..."