ВЗОРВАННЫЙ КРЕЩАТИК. ОБЪЕКТ № 1.

24 сентября 1941 года. Киев уже почти неделю занят немецкой армией. Оккупанты деловито обустраиваются на новом месте, в лучших зданиях центральной части города размещают различные административные и военные учреждения. Жизнь киевлян постепенно входит в тихое оккупационное русло. Внезапно мощный взрыв разносит в щепки здание универмага «Детский мир», где разместилась немецкая полевая комендатура. Этот взрыв на углу Крещатика и Прорезной ознаменовал начало кошмара киевских пожаров… Какое же здание стало первым объектом для «диверсантов Сталина»?

* * *

Название улицы неоднократно изменялось в угоду амбициям городских чиновников. В 1850 году через Ярославовы укрепления был прорезан проезд, что и послужило первому названию новой улицы – Прорезная. Однако в разные годы 19-го столетия она называлась и Мартыновской, и Золотокрещатинской. В конце XIX – начале ХХ века улица имела официальную версию – Васильчиковская, по имени Киевского генерал-губернатора. На карте 1911 года – она вновь значится Прорезной. С приходом в Киев Советской власти и взметнувшейся волной полного переименования всего и вся на новый пролетарский лад, улица стала называться именем Якова Свердлова. Но киевляне продолжали называть ее по-старому – Прорезной. Такое свое первоначальное имя улица носит в настоящее время.

В 1902 году на углу Крещатика с улицей Прорезной началось строительство здания Дома Первого Российского страхового общества (в разных источниках встречается название «Киевская штаб-квартира Первого русского страхового общества», «Первое страховое общество «Россия» и др.). Правильное название – Первое Российское страховое общество (было, кстати, и Второе). Страховое общество "Россия" – совсем другая фирма (ей, между прочим, принадлежал большой Пассаж).

Автором проекта был известный киевский инженер и архитектор Владислав Городецкий. Наблюдал за постройкой дома Первого Российского страхового общества архитектор Прокофьев Н.Д., член Императорского СПб общества архитекторов, который к тому времени уже 15 лет состоял на службе Страхового общества и был ответственным за строительство многих его зданий в разных городах Империи.

Работы, выполненные Городецким, состояли в том, что он надстроил существовавшее ранее угловое двухэтажное здание (с уже давно действовавшей кофейней "Жорж") еще двумя этажами с мансардой и к нему пристроил со стороны Прорезной добавочный значительный объем, так что в целом комплекс получился в плане Е-образным и выходил на Крещатик, Прорезную и Музыкальный переулок (до нынешнего времени как улочка не сохранился).

В 1903 году строительство было закончено. Красивое 4-этажное здание (официальный адрес – Крещатик, 28/2) чем-то было похоже на рыцарский замок, и горожане иногда называли его «рыцарский дом». Высокий шпиль венчал купол полукруглой башни, которая, в свою очередь, пересекалась поэтапными «поясами» ажурных изогнутых балконов. Гигантская мансарда с металлической вязью напоминала корону и хорошо просматривалась как с Думской, так и с Бессарабской площади (из-за высокой мансарды в некоторых источниках этот дом указывается как пятиэтажный).

На первом этаже располагалась любимая киевлянами кофейня-кондитерская «Жорж» (именно о ней упоминал М. Булгаков). Здесь же находились фотосалон, химчистка, колбасный магазин Карла Бульона, другие магазины, где торговали ювелирными изделиями, оружием, часами, галантереей, рамами, лампами, посудой и даже корсетами.

«Огромные здания, занятые под магазины, устроены по образцу петербургских – с зеркальным сплошным стеклом, где для прохожих выставлено все, что есть в магазине: различные изысканные безделушки, модные вещи, золото, серебро; каждый сапожник, самый жалкий лампочник имеет свой магазин и нет такого уголка дома, который бы не приносил хозяину хорошие деньги» – писал в «Киевской летописи» О. Юнк в 1861 году.

Офисы самого Общества занимали минимум помещений, а основная часть их сдавалась в аренду – под другие конторы, магазины и жилые квартиры (в этом была немалая выгода для Общества, которое таким образом вложило страховые капиталы). Интересно и то, что в этом комплексе нанимал квартиру и контору инженер Самуил Горовиц; здесь же жил его юный сын Владимир Горовиц, будущий прославленный пианист, ходивший совсем близко от дома учиться в консерваторию.

Недаром именно здесь избрал для себя «пост» лже-слепой Паниковский из романа Ильфа и Петрова «Золотой теленок», – клиентами Общества были люди состоятельные. «Поезжайте в Киев и спросите там, что делал Паниковский до революции, – говаривал небезызвестный герой довольно известного романа. – И вам скажут, что до революции Паниковский был слепым. Я выходил в очках и с палочкой на Крещатик и просил какого-нибудь господина почище помочь бедному слепому перейти улицу. На другом тротуаре у него уже не хватало часов или бумажника... Я платил городовому на углу Крещатика и Прорезной пять рублей в месяц, и меня никто не трогал». Именно вдоль фасада "рыцарского" дома Городецкого и прогуливался незабвенный Михаил Самуэлевич. Сейчас в скверике недалеко от указанного Паниковским места «работы» установлена парковая скульптура в честь литературного героя в образе З. Гердта.

* * *

После установления в городе советской власти в феврале 1919 года в здании размещался Наркомвойск. Затем здание оккупировали всевозможные учреждения и конторы.

В 30-х годах на первом этаже расположились магазины «Сорабкоп» (союза рабочих и крестьян обществ потребителей) – предшественники «гастрономов» и «супермаркетов».

Перед началом войны на первом этаже располагался магазин «Детский мир». Ролан Быков вспоминал: «Знаете, я ведь родился в Киеве, на углу Крещатика и Прорезной. Наш дом был разрушен, но я четко помню, что там был «Детский мир», возле витрины которого я, махонький, простаивал».

Упоминал этот дом и К.Чуковский в письме к С.Маршаку: «На Крещатике, над магазином "Детский мир" висит большая картина (не плакат, а картина под стеклом) величиною с двери: "Идет бразильский почтальон"  ^[1]».

Великая отечественная война круто изменила судьбу дома. Уже 25 июня 1941 года Совет Народных Комиссаров Союза ССР своим постановлением обязал всех без исключения граждан, проживающих на территории Советского Союза, сдать на временное хранение в органы НК Связи все радиоприемники и радиопередающие установки, находящиеся в индивидуальном пользовании. В Киеве местом сдачи радиоприемников был выбран магазин «Детский мир». Поскольку при эвакуации сданную радиоаппаратуру не успели вывезти, склад достался оккупантам.

Видимо этот факт, а может и романтический облик здания, привлек немецких квартирьеров, когда 19 сентября 1941 года они вошли в Киев. Немцы разместили здесь военную полевую комендатуру, а верхние этажи были заселены элитой германского вермахта.

Во всяком случае, уже в первые дни повсюду были развешены приказы: сдать оружие, сдать радиоприемники, выдать всех комиссаров, зарегистрироваться всем евреям, зарегистрироваться всем членам партии. За неподчинение – расстрел. Оружие и радиоприемники следовало сдавать по адресу Крещатик, 28/2. Те, кто не успел (или не захотел) этого сделать до отступления Красной армии, потянулись с приемниками по указанному адресу.

Что интересно, в различных воспоминаниях и документах предназначение этого здания при немцах указывалось по-разному.

Так, Анатолий Кузнецов в своем романе-документе «Бабий Яр» указывает: «Комендатура облюбовала себе дом на углу Крещатика и Прорезной, где на первом этаже был известный магазин "Детский мир"...».

А вот в «Специальном сообщении о положении в гор. Киеве после оккупации его противником» от 4 декабря 1941 года, адресованном Секретарю ЦК КП(б)У тов. Хрущеву H.С. заместителем народного комиссара внутренних дел УССР Савченко, указано: «В здании обкома, на площади Калинина, разместилась немецкая городская комендатура, которая на второй же день была переведена в здание гостиницы «Спартак» на Крещатике… В помещении кинотеатра «Спартак», немцами была организована регистрация всех военнослужащих, а также лиц, содержавшихся под стражей при Советской власти. Военнослужащие, явившиеся на регистрацию, задерживались и направлялись в лагерь для военнопленных, что размещен на Керосинной улице, возле казарм»  ^[3].

Ирина Хорошунова. «Первый год войны. Киевские записки»: «На Крещатике в 30-м номере, где прежде была какая-то второстепенная гостиница, поместилась городская комендатура. На углу Прорезной и Крещатика с другой стороны, где был «Детский мир», поместилась жандармерия. В комендатуру должны были являться все начальники учреждений для регистрации их. К коменданту же шли по всякого рода делам. Туда все время подъезжали немецкие машины, стоял немецкий караул, и стоял на тротуаре наблюдающий народ. В жандармерию сносили приемники. Напротив Прорезной на Крещатике сбрасывали прямо на улице противогазы…»

Но чтобы не находилось в здании «Детского мира», участь его уже была предрешена. Как и других соседних с ним зданий, в том числе и гостиницы «Спартак»...

* * *

Из Специального сообщении НКВД УССР о положении в гор. Киеве после оккупации его противником от 4 декабря 1941 года: «24 сентября с. г., в полдень, взорвалось здание гостиницы «Спартак», в котором была размещена немецкая комендатура и здание магазина «Детский мир», на углу ул. Крещатика и Прорезной. В результате начались большие пожары, тушить которые не было возможности из-за отсутствия воды…В результате взрыва здания немецкой комендатуры погибло до 300 немцев, несколько десятков автомашин».

Профессор Борис Касьянович Жук вспоминает: «На третий день прихода немцев мне пришлось быть по делам в части города, носящей название Липки. Около 2-х часов дня я услышал сильный взрыв со стороны Крещатика. Оказывается, был взорван угол дома, в котором находилось отделение комендатуры. От взрыва погибло около 20 немецких офицеров и много киевлян, стоявших в очереди за получением пропусков».

Всеволоду Войтенко, было тогда неполных 17 лет, он жил в столице с родителями и двумя братьями. Он вспоминал: «Возвращались через Крещатик, и когда проходили напротив Прорезной, услышали взрыв огромной силы. В начале войны был издан приказ о сдаче радиоприемников, сдавали их на склад, который находился на углу Крещатика и Прорезной. Приемники оставались там и во время оккупации. И вот в этом доме произошел мощнейший взрыв, а сразу после этого начались взрывы в соседних зданиях»  ^[4].

Анатолий Кузнецов: «Это было 24 сентября, в четвертом часу дня. Дом немецкой комендатуры с “Детским миром” на первом этаже взорвался. Взрыв был такой силы, что вылетели стекла не только на самом Крещатике, но и на параллельных ему улицах Пушкинской и Меринга. Стекла рухнули со всех этажей на головы немцев и прохожих, и многие сразу же были поранены. На углу Прорезной поднялся столб огня и дыма Толпы побежали – кто прочь от взрыва, кто, наоборот, к месту взрыва, смотреть. В первый момент немцы несколько растерялись, но потом стали строить цепь, окружили горящий дом и хватали всех, кто оказался в этот момент перед домом или во дворе.

Волокли какого-то долговязого рыжего парня, зверски его били, и разнесся слух, что это партизан, который принес в «Детский мир» радиоприемник – якобы сдавать, но в приемнике была адская машина. Всех арестованных вталкивали в кинотеатр здесь же рядом, и скоро он оказался битком набитым израненными, избитыми и окровавленными людьми.

В этот момент в развалинах того же самого дома грянул второй, такой же силы, взрыв. Теперь рухнули стены, и комендатура превратилась в гору кирпича. Крещатик засыпало пылью и затянуло дымом. Третий взрыв поднял на воздух дом напротив – с кафе-кондитерской, забитой противогазами, и с немецкими учреждениями. Немцы оставили кинотеатр и с криками: «Спасайтесь, Крещатик взрывается!» - бросились бежать кто куда, а за ними арестованные, в том числе и рыжий парень. Поднялась невероятная паника. Крещатик действительно взрывался».

«Народ сначала бросился к горящим домам – кто помочь, а кто просто посмотреть. И только после второго взрыва – кто, схватив какой-то узел, а кто налегке – убегали в парки над Днепром, на Владимирскую горку, на бульвар Шевченко, на стадион. Взрывы раздавались через неопределенные промежутки времени, бессистемно, в разных местах, и тогда казалось, что горит и взрывается весь город – Прорезная, Институтская, Карла Маркса, Фридриха Энгельса, Пассаж. Горел город пять дней…»  ^[5].

И.Хорошунова: «24-го, мы шли с Нюсей по Львовской улице, когда один за другим послышалось несколько взрывов. Со стороны Крещатика поднялся темный столб дыма. Никто еще ничего о взрыве не знал…. Оказалось, что это действительно взорвалась жандармерия, а за ней комендатура. Погибло много народа, и начался пожар. В городе поднялась тревога. К вечеру пожар усилился. Зарево снова, как в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое, поднялось над городом. Снова поползли слухи, что минирован весь город. Побежали во все стороны люди с вещами. С Крещатика, где начался пожар, выселялись. А взрывы все слышались с той стороны…. Искали причины взрыва. Город был полон легендами, что какой-то еврей принес в жандармерию приемник, начиненный динамитом. И что когда этот динамит взорвался, взорвались заложенные в доме мины замедленного действия, взрывающиеся от детонации. Никто ничего толком не знал. Говорили, что немцы специально жгут город и не собираются в нем оставаться. Другие говорили, что немцы, наоборот, стараются остановить пожар, но будто бы невидимые партизаны им мешают. И что пожар нельзя остановить, потому что нет в городе воды»  ^[6].

Олег Слепынин: «Здания учреждений, домов, гостиниц, кинотеатров, в которые триумфально вселились захватчики, вдруг начали взрываться, ввергая в панику и немцев, и население. Первой от взрыва рухнула пятиэтажная комендатура (прежде «Детский мир», угол Крещатика и Прорезной); взрыв произошел в 16 часов 24 сентября, на пятый день оккупации. Жители уже как-то начали приспосабливаться к новой власти, в открывшихся парикмахерских появились киевские модницы. Взрывы по радиосигналам продолжались с ужасающей периодичностью пять дней, до 28 сентября, после чего две недели в Киеве бушевали чудовищные пожары, создавая смерчи над городом, сворачивающие в воронку в небе облака. Это был подвиг города, подобный подвигу Москвы 1812 года. Очередные покорители Европы, к своему ужасу, вновь угодили в огненный котел древнего православного города»  ^[7].

21 октября 1941 года выходившая в оккупированном Киеве газета «Українське слово» писала: «Первый взрыв облаком дыма затмил ясный день. Пламя охватило магазин «Детский мир». С этого все и началось. Взрыв за взрывом. Пожар распространялся вверх по Прорезной улице и перекинулся на обе стороны Крещатика. Ночью киевляне наблюдали большую зарницу, которая постоянно разрасталась. Большевики разрушили водопровод. Потушить пожар было невозможно. В то время огонь был хозяином – он пожирал и уничтожал дом за домом…».

Как видим, во многих источниках события описываются по-разному. Одно совпадает – первым взорвался угловой дом на пересечении улиц Крещатик и Прорезной (Крещатик, 28/2). С этого взрыва начался ад на Крещатике и на прилегающих улицах.

После войны советские власти обвинили в разрушении Крещатика немецко-фашистских захватчиков. Причина взрывов на Крещатике стала государственной тайной. Хотя пережившие оккупацию киевляне считали иначе, они предпочитали молчать. Анатолий Кузнецов, посмевший опубликовать отличающуюся от официальной точку зрения, вынужден был эмигрировать.

Лишь в 1963 году КГБ выдало для публикации «Справку КГБ при Совете Министров УССР о диверсионно-разведывательной деятельности группы подпольщиков г. Киева под руководством И. Д. Кудри». Справка эта не говорит об уничтожении Крещатика, но лишь о «взрывах», совершенно обходя само слово «Крещатик». Из нее выясняется, что И. Д. Кудря, под кличкой «Максим», был работником органов безопасности, по их заданию был оставлен в городе вместе с группой, в которую входили Д. Соболев, А. Печенев, Р. Окипная, Е. Бремер и другие. Цитирую: «В городе... не прекращались пожары и взрывы, принявшие особенный размах в период с 24 по 28 сентября 1941 года, в числе других был взорван склад с принятыми от населения радиоприемниками, немецкая военная комендатура, кинотеатр для немцев и др. И хотя утвердительно никто не может сказать, кто конкретно осуществлял подобные взрывы, уносившие в могилу сотни «завоевателей», нет сомнения, что к этому приложили руку лица, имевшие отношение к группе «Максима». Главное же состояло в том, что заносчивым фашистским «завоевателям» эти взрывы давали понять, что хозяином оккупированной земли являются не они». Напомним, что это официальный документ КГБ УССР.

В 1965 году агитпроп Советского Союза – Агентство печати «Новости» (АПН) выпустило сборник документальных рассказов о разведчиках во время Великой Отечественной войны под общим названием «Фронт без линии фронта». В нем указанные события описывались так: «Сразу же после оккупации немецкое командование обратилось к населению «Всем гражданам города Киева и его окрестностей немедленно, в течение 24 часов, сдать в комендатуру огнестрельное оружие, приемники и противогазы. За невыполнение – расстрел!». Но принять радиоприемники в течение суток для немцев оказалось невозможным – так их было много. Легенда о том, что в России нет радио, была опрокинута тем фактом, что даже пять дней спустя люди еще стояли, прислонившись к фасадам домов, и терпеливо ожидали очереди сдать приемники. 24 сентября, когда склад уже был заполнен, в очередь встал плечистый коренастый мужчина лет сорока в простой рабочей одежде. Одним из последних вошел он вглубь магазина «Детский мир», где было устроено хранилище. Он аккуратно поставил свой приемник подальше от входа и ушел. А когда наступил комендантский час, и все жители Киева находились уже дома, в складе радиоприемников раздался взрыв. И тотчас же второй, еще более мощный удар потряс воздух. Это сдетонировала взрывчатка, хранившаяся в соседнем здании, где располагалась немецкая военная комендатура. Здание взлетело на воздух. Под обломками погибли сотни гитлеровских офицеров, работников комендатуры и гестапо. Сам комендант города Киева, подписавший приказ о сдаче радиоприемников, вылетел в окно. Чудом он остался жив: протез, который был у него вместо одной руки, самортизировал его падение. Первый подарок Максима и его товарищей фашистским захватчикам был преподнесен»  ^[8].

Как видим, правды в этом «документальном» рассказе – лишь псевдоним руководителя одной из диверсионно-разведывательной групп, оставленных в оккупированном Киеве, и то, что первым был взорван именно магазин «Детский мир».

В последние годы спецслужбы рассекретили некоторые другие источники. В середине июля в Киеве была создана разведывательно-диверсионная резидентура НКВД СССР во главе с бывшим заместителем начальника 4 отделения 3 отдела Воронежского Управления НКВД лейтенантом госбезопасности В.М. Карташовым (псевдоним «Михайлов»). Позднее, за несколько дней до оставления советскими войсками Киева, здесь же была создана и начала действовать резидентура НКВД Украинской ССР во главе с лейтенантом госбезопасности И.Д. Кудрей (псевдоним «Максим»). 18 сентября в 3 часа ночи немцы вошли в Киев. А через несколько дней, 24-26 сентября, на воздух взлетели центр города – Крещатик и прилегающие к нему улицы. Материальный ущерб и жертвы среди мирных жителей были громадными. Оккупационные власти ответили на это жесточайшим террором, и пострадали вновь мирные обыватели.

Все это время документы, раскрывающие подлинную историю событий 1941 года в Киеве, находились на хранении в Центральном архиве КГБ СССР. В частности, сотрудники НКВД СССР, оставленные на нелегальную работу в Киеве, докладывали в Москву следующее: «Крещатика нет. В конце Крещатика осталось несколько домов, все остальные взорваны... Большой взрыв был на углу Прорезной и Крещатика, где помещался магазин «Детский мир». Соболев говорил, что это работа их группы». Речь шла о группе, во главе которой стоял В.М. Карташов.

Весной 1942 года службе безопасности Германии удалось раскрыть весь состав резидентуры «Максима». Все они были арестованы, а осенью 1942 года была разгромлена группа «Михайлова». Судьбы обеих резидентов сложились по-разному. И.Д. Кудря был расстрелян немцами в 1943 году, а в мае 1965 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза. В.М.Карташов был арестован 30 ноября 1945 года после возвращения в Москву. Он оказался жертвой амбициозной борьбы внутри послевоенного руководства органов госбезопасности. В.М.Карташов скончался во Владимирской тюрьме 19 ноября 1950 года, приговоренный Особым совещанием при МГБ СССР 8 апреля 1948 года к 25 годам лишения свободы  ^[9].

О том, что дома в оккупированном Киеве взрывали по радио специалисты из инженерного управления РККА, что сигналы на взрыв направлялись из-под Воронежа с Семилукской радиостанции, что взрывались радиоуправляемые объектные мины Ф-10, официальных публикаций нет. До сих пор документы об этих событиях не рассекречены и не опубликованы.

«Диверсант Сталина» Илья Григорьевич Старинов, находившийся в Киеве в июле-августе 1941 года, в своих воспоминаниях не сообщил всех подробностей минирования Киева. Своей самой главной заслугой он считал создание Харьковского узла заграждения. О причинах взрывов на Крещатике – ни слова.

* * *

Виктор Некрасов, ушедший в августе 1941 на фронт, вернулся в Киев в декабре 1943-го: «Выскочил из грузовика у Крытого рынка, там, где кончается Крещатик и начинается Красноармейская. Я сказал кончается. Это неверно. Его просто не было. Горы битого, занесенного снегом кирпича, искореженные, торчащие из этих груд железные балки и узенькие, протоптанные в сугробах тропинки. Вот и все. И цепочкой, как муравьи, спешащие куда-то люди – на работу, за пайками, на толкучку...

А каким он был, Крещатик... Мальчишки прозвали его еще в двадцатые годы Бродвеем. Но какой это был Бродвей? Я помню Крещатик, когда на углу Думской площади существовал еще продуктовый магазин Торлина, где сам владелец, лоснящийся, солидный, точно из пьес Островского, спокойно и важно руководил сонмом своих приказчиков, и книжный магазин Идзиковского, и оптика Унгера (с громадным пенсне над входом). И трезвонил трамвай – гордость киевлян, первый в России трамвай: длинные, с тремя площадками бельгийские четырехосные пульманы, с роликом вместо дуги и открытыми площадками – вскакивай и соскакивай на ходу сколько хочешь.

Всего этого сейчас не было... Кирпич, балки, сугробы, тропинки... Крещатик взорвали в сентябре сорок первого года. Мы сами взорвали. Под его обломками похоронены сотни, тысячи немцев. Он еще долго пылал, дымился. Водопровод не работал, нечем было тушить...

Потом его восстановили, отстроили. Появился новый Крещатик. Непохожий на старый, совсем непохожий. Лучше или хуже? Для нас, старых киевлян, шатавшихся в густой толпе еще мальчишками по его широким тротуарам, конечно, милее старый. Милее, но лучше ли? На приезжих он производит впечатление. Он стал шире, выше, просторнее, посаженные в конце войны немолодые уже липы и каштаны достигли преклонного, тридцатилетнего возраста, разрослись, образовали тенистый бульвар по левой стороне улицы. Трамвая уже нет, его давно сняли, вместо него троллейбусы. У перекрестков в часы пик столпотворение машин…

В общем-то довоенный Крещатик не был красив. Разностильные и разноэтажные дома, не ахти какая растительность (и это в одном из самых зеленых городов мира), не слишком роскошные магазины (куда им до московского или ленинградского Елисеева), но был в нем какой-то, как говорят французы, «шарм», что-то свое, неповторимое, связанное с югом, с южной толпой. Начнись первая мировая война лет на пять позже, Крещатик выглядел бы совсем иначе. Именно в 1912...1913 годах началось бурное строительство добротных шести-восьмиэтажных зданий, так называемых доходных домов, резко отличавшихся по своей архитектуре от остального Крещатика. Три больших таких здания в начале улицы по правой ее стороне (№№6, 8, 10), еще один сразу за улицей Свердлова (№32) и так называемый Пассаж на противоположной стороне – все эти дома, сгоревшие в сентябре сорок первого, чудом избежав взрыва, сейчас восстановлены и дают понять, каким бы был Крещатик, не начнись война 1914 года. Но он не стал таким, с гранитными фасадами, тонко прорисованными пилястрами, ордерами, карнизами. Он стал другим – бело-зеленым (белая плитка фасадов и зелень каштанов и лип), кондитерски-вычурным, с башенками, арочками, завитушками»  ^[10].